Не раздумывая Даг протянул к ней руку и стремительно схватил ее за запястье, горя желанием поцеловать, растворить одолевающие его сомнения в мягкой теплоте ее тела.

Вырвав руку, она заговорила снова: в голосе ее звучали горечь и обида. Даг с угрозой взглянул в ее зеленые кошачьи глаза. «Покорись, – без слов внушал он ей. – Покорись, и я буду думать о том, как сохранить твою трижды проклятую гордость».

Напряжение между ними сгущалось, как вечерний туман. Даг уже слышал за спиной смех и шутки своих товарищей; он подумал о том, как нелегко будет подчинить ее своей воле, и глубоко вздохнул. Сила здесь не поможет; ему придется найти другой способ достичь желаемого.

Еще несколько мгновений викинг смотрел на пленницу, а потом повернулся и направился туда, где стоял его брат.

– Что за глупая девчонка, – заметил Сигурд, – она осмелилась требовать свободы и доли твоей добычи. Неужели она и в самом деле думает, что ты возвратишь ее обратно в Ирландию и вернешь ей положение принцессы? – Он насмешливо фыркнул. – Я еще никогда не слышал, чтобы норманны освобождали взятых ими пленных. Она должна быть счастлива уже тем, что ты даровал ей жизнь, да еще так мягко с ней обходишься.

Пока брат говорил, Даг тщательно обдумал ситуацию. Согласно обычаям его соплеменников, женщина была его собственностью, а коль скоро он владеет ею, то и отвечает за ее поведение. Он уже понимал, что она так просто не покорится его воле, будет постоянно испытывать его. Лучше бы избавиться от этого бремени, но как? Ему не хотелось продавать ее ни Бродиру, ни кому-либо еще.

Ответ пришел неожиданно, словно удар молнии из горних владений Тора.

– Я решил, – сказал он Сигурду, – что не стану продавать ее, а просто подарю твоей жене Мине.

Брат удивленно уставился на него.

– Но почему?

– Потому что она не годится в качестве рабыни для постели, а какое лучшее занятие можно придумать для нее, кроме как прислуживать благородной женщине?

– Прежде ты сказал, что хочешь заработать на ней, а теперь решил просто подарить. В твоих словах нет смысла, брат.

– Пусть. Я волен делать с ней все, что захочу.

Сигурд недовольно поморщился.

– Я отказываюсь от такого подарка; не хочу вмешиваться в то, что существует между тобой и этой ирландкой.

– Но она будет подарком для Мины, а не для тебя – ты можешь вообще не иметь с ней никакого дела.

– И все же я должен буду защищать ее, не так ли? Ни к чему мне такая головная боль.

– Это будет не так уж трудно, Сигурд. Никто не посмеет до нее дотронуться, если будет знать, что она принадлежит твоей жене.

– Не согласен. Ты можешь велеть ей помогать Мине по дому, но не втягивай меня в эти дела.

Даг нахмурился. Если станет известно, что покровительство Сигурда не распространяется на ирландку, она подвергнется посягательствам со стороны других викингов, и тогда ему снова придется взять ее под свою опеку.

– Есть еще один выход, брат, – шутливо предложил Сигурд. – Ты можешь лупить ее до тех пор, пока она не станет тебе во всем послушной.

Сигурд запрокинул голову и раскатисто захохотал.

Глава 10

– Хальввайс-Фьорд, – объявил Сигурд, указывая на береговую линию на горизонте. – Прилив нам помогает, а ветер дует с северо-запада: еще одна-две лиги, [7] и можно будет спускать парус и идти на веслах.

Даг кивнул. До прибытия в Энгваккирстед оставалось совсем немного. Он должен был испытывать радость и волнение, как все остальные на борту, но ничего этого не было. И вообще с той поры, как ему довелось в первый раз увидеть ирландку, его жизнь совершенно переменилась.

Он взглянул на девушку: даже на расстоянии нельзя было не заметить ее смятения. Ничего удивительного: Бродир неотрывно смотрел на нее, словно голодный пес на облюбованную косточку. Дага так и подмывало швырнуть похотливого негодяя за борт, но разумеется, он не сделал этого: приказав ему держаться подальше от женщины, он выказал бы свою заботу о ней, а это было немыслимо, поскольку для всех она оставалась всего лишь рабыней.

– Бродир так и норовит затащить твою ирландку в укромный уголок, – произнес Сигурд, стоя на своем месте у рулевого весла. – Было бы неплохо продать ему пленницу, пока не начались сложности.

– Я не боюсь Бродира, – с деланным равнодушием ответил Даг.

– Проблема не только в нем. Эта игра в кошки-мышки, которую он ведет, заставляет и всех других поневоле обращать внимание на женщину. Боюсь, что рано или поздно возникнет конфликт. – Сигурд бросил на Дага озабоченный взгляд. – Мне претит мысль о том, что придется усмирять моих воинов силой, да и ярлу это вряд ли придется по вкусу. Когда он бывал в лагере Иомсвикинг, то вообще запрещал приводить туда женщин. Если ирландка станет причиной конфликтов в Энгваккирстеде, то Кнорри велит либо убить ее, либо продать.

Даг вздохнул. Сигурд никогда не уставал напоминать ему о возможных неприятностях. Если бы только нашелся какой-нибудь способ обеспечить женщине безопасность и одновременно освободиться от нее! Подарить ирландку свояченице представлялось ему идеальным решением всех проблем: жена Сигурда могла одновременно давать ей работу и держать ее подальше от всех. Только бы брат не упорствовал…

Даг снова взглянул на пленницу. Она стояла около высоко поднятого носа судна, разглядывая туманную полоску берега на горизонте; лицо ее было мрачно. Вздохнув, викинг отвернулся. В этот момент он поклялся себе как можно скорее избавиться от этой обузы.

Фиона напряженно смотрела вдаль. Когда взошло солнце, по правому борту судна стала видна суша: судя по приподнятой атмосфере на корабле, драккар приближается к, холодному, лежащему вдали от цивилизации северному берегу – родине норманнов.

Бросив быстрый взгляд на нос судна, девушка заметила викинга, который так грубо схватил ее в первый день, когда она только поднялась на борт. Она быстро отвела взгляд и плотнее завернулась в грубую накидку. Похоже было, что этот человек следил за каждым ее движением. Время от времени он посматривал на Дага, словно прикидывая, как далеко тот позволит ему зайти в своих намерениях. До сих пор Даг не вмешивался, хотя и придвигался к ней, когда ее мучитель оказывался где-нибудь поблизости. Фиона не могла не опасаться того, что ждало ее по прибытии в поселение викингов, – ведь там, в отличие от корабля, Дагу не удастся постоянно быть рядом с ней.

Из задумчивости ее вывел резкий голос Сигурда: он отдал какую-то команду, и на палубе тут же закипела работа. Воины, до сих пор проводившие время за ленивой игрой в кости, теперь проявляли необычайную энергию: подняв палубный настил, они доставали из-под него длинные весла и устанавливали сиденья-рундуки на места для гребли; несколько человек возились посреди корабля, спуская квадратный парус и разбирая составную мачту.

Наконец большинство викингов заняли места на рундуках; пропустив весла сквозь отверстия в бортах, они принялись ритмично работать ими. В мгновение ока драккар превратился в гребное судно, приводимое в движение силой человеческих мышц.

Фиона с удивлением наблюдала за действиями Дага и еще нескольких его товарищей; она даже пробралась поближе к тому месту, где совсем недавно возвышалась мачта, чтобы лучше видеть, как они извлекают из-под палубы громадную, вырезанную из дерева голову рычащего зверя и устанавливают ее на изогнутом носу корабля. Затем они достали из какого-то укромного места множество украшенных резьбой, пестро раскрашенных щитов и принялись развешивать их вдоль бортов корабля на одинаковом расстоянии друг от друга.

Сердце Фионы дрогнуло: ей вдруг пришло в голову, что викинги, возможно, готовятся к сражению. Она обвела взглядом морскую гладь, но не заметила на ней ничего, кроме бесконечных рядов волн да тянущейся вдали серо-голубой полоски. Осторожно приблизившись к борту, она пристально всмотрелась в приближающуюся землю. Неужели викинги оснащали свой корабль всеми этими устрашающими атрибутами только ради того, чтобы отметить мирное прибытие в родную гавань?